Великие люди уходят от нас и, к сожалению, с этим ничего не поделаешь. Буквально пару недель назад не стало ещё одного величайшего музыканта. 29 июля умер ??дрис Мухаммад — джазовый барабанщик и композитор, который внес огромный вклад в становление джаз, фанк и соул музыки.

Моё знакомство с творчеством этого человека началось с пластинки «Express Yourself / Super Bad». Уже и не помню, как ко мне в руки попала эта сорокопятка, но играю я её до сих пор. Затем в коллекции появились альбомы Power Of Soul и House OF The Rising Sun, ну а вскоре и вся дискография вплоть до альбома Boogie On The Top. Дальнейшие его сольные работы уже были не так интересны. Зато всё творчество в период начала-конца 70х можно без сомнения назвать революционным. Глядя на аннотации ко многим пластинкам, я постоянно натыкался на имя ??дриса или Лео Морриса в первых трех альбомах Мелвина Спаркса (Melvin Sparks). Его совершенно штормовой трек If You Wnat My Love не был бы таким невероятным без барабанов ??дриса. Альбом Грувера Вашингтона (Groover Washington) Inner City Blues не звучал бы также круто, не будь за барабанами ??дриса Мухаммада. Бэнд Гольта МакДермота (Galt MacDermot) вряд ли бы стал сочинять музыку для знаменитого бродвейского шоу Волосы, без звуков ударных ??дриса. Bill Mason, Stanley Turrentine, George Benson, David «Fathead» Newman, конечно же, Lou Donaldson, Grant Green, Roberta Flack, Hank Crawford и ещё целая когорта знаменитейших музыкантов во многом обязаны своей музыкой тому самому пареньку из Нового Орлеана.

Я давно хотел опубликовать у себя на сайте замечательное интервью, которое когда-то прочёл в первом номере журнала Wax Poetics. Оригинальное интервью взяли у ??дриса в 1999ом году, когда ему был 61 год. Прозвучало оно на волнах радиостанции WRVU 91.1 FM. Спустя 3 года это интервью «откопал» менеджер Stones Throw Records Eothen Alapatt, после чего оно попало в журнал. Оригинал на английском можете почитать на сайте Wax Poetics, ну а я публикую перевод этой статьи.

Пока будете читать, предлагаю послушать немного музыки. Небольшая селекция моих любимых треков, принадлежащих авторству ??дриса, а также музыка, в записи которой он принимал непосредственное участие.

httpvh://www.youtube.com/watch?v=EGCjA097Cdw&list=PLkpn_ID1dFhuS0aUe1hLRpz7IUzKX3eWW

Где Вы родились?
Новый Орлеан — это мой дом. 61 год пролетел так быстро, я в шоке. При рождении мне дали имя Лео, я сын мистера и миссис Моррис. Мой отец родом из Нигерии, а мать француженка. Когда я родился, у моих родителей уже было 7 детей. 3 моих брата и одна из сестер были барабанщиками, и мы все учились в одной школе. В мой первый день в школе учительница дала мне барабан: «Ещё один Моррис, дайте-ка ему барабан», — сказала она. Я вернулся домой с этим барабаном, и моя мама чуть с ума не сошла: «О черт, только не это, ещё один! Придеться купить ему штаны цвета хаки, белую рубашку, жёлтый галстук и синий пиджак, чтобы он мог быть в бэнде!»

Что ж, Вам пришлось следовать музыкальной династии Моррисов!
Судьба моя была предначертана. Я жил в квартале, где было полно музыкантов и учителей. В любой день я мог выйти на улицу и услышать музыку – кто-то играл, кто-то репетировал, или же по улице шёл марширующий бэнд.

Конечно! В любой книге про джаз говориться про всеобъемлющую силу музыки в Новом Орлеане.
Да, и в нашем доме всегда звучала музыка. Я очень любил стучать по барабанам. Носился по дому и то и дело ударял по тарелкам и цимбалам. Также моё внимание привлекали бэнды, играющие на улицах. Я жил неподалёку от двух баров, ресторана и клуба. Бэнды делали то, что мы обычно называли «прогон». Они начинали репетировать у кого-нибудь дома, затем выходили и шли вниз по улице прямо в бар, за ними увязывалась толпа народа, все веселились и выпивали. Всё происходило спонтанно, понимаете? Кто-то говорил: «Налейте-ка музыкантам выпить!», а затем все шли в следующий бар. Так музыка вошла в мою жизнь. Моим любимым инструментом был басовый барабан. Как только я слышал «Бум-Бум-Бум», я выбегал на улицу и отплясывал прямо под ногами у барабанщика. Я всё ещё помню, как тот парень с басовым барабаном орал на меня: «Ну-ка убери свою задницу подальше от барабана, иначе я тебя тресну этой палкой!» Я обычно перемещался от того, кто играл на басовом барабане к тому, кто играл на малом.

Тут стоит сделать важное замечание, что в новоорлеанских марширующих бэндах, барабанная установка была разделена.
Был парень, который бил по басовому барабану с цимбалой наверху, на которой он играл при помощи вешалки, привязанной к швабре. Это был хай-хэт. Также в бэнде был парень, который играл на малом барабане. Такие бэнды играли на похоронах, а также на любых других событиях. В те дни ты начинал и заканчивал учиться в одной и той же школе с 1го по 12й класс. Мой первый профессор-наставник был моим музыкальным директором в течение всей моей учёбы в школе. Он и мой старший брат «Weedy» Моррис были первыми чернокожими музыкантами в Луизинане, которых пригласили играть в военно-морской бэнд. Мой брат играл на малом барабане, а профессор на басовом. Все барабанщики, которых я потом встречал в Новом Орлеане, знали моего брата.

Как Вы стали заниматься музыкой профессионально?
Был праздник Марди Грас, мне тогда было лет 8 или 9. Какой-то парень пришёл к нам домой в поисках барабанщика. Он искал именно меня. Эти старые музыканты, которые играли Диксиленд хотели именно меня! Они умоляли мою мать отпустить меня и клялись обо мне позаботиться. Меня водрузили на грузовик, посадили на сделанный из 4 ящиков пива стул и дали большой, малый барабаны и тарелки. Я знал все песни наизусть и без труда отбивал ритм. Это был парад, и все мои школьные приятели видели, как я играл. Кое-что, что я никогда не забуду –  это ту девушку, которая мне очень нравилась и с которой я боялся заговорить. На меня она, конечно, внимания не обращала. Но в тот день она заметила меня, подошла и поздоровалась. После парада меня угостили вином и заплатили. Я получил две пяти долларовые банкноты. В тот моент я окончательно решил, что буду музыкантом. Что же касается той девушки, это уже другая история. Ну вы понимаете, о чём я. Я вернулся домой, вручил матери 5 баксов, а на остальные деньги повёл моих друзей в кино. В то время билет в кино стоил 12 центов. А ещё я тогда сказал своей маме: «Мам, я решил стать музыкантом».

Ваши родители разглядели в Вас талант?
Однажды мой отец сказал моей матери: «Скажи Сидни, чтобы перестал играть!». Сидни – это мой старший брат. Отец только вернулся с работы и хотел спокойно посидеть, покурить трубку и почитать газету. Моя мама вышла на задний двор и увидела меня, играющего на барабанах. Она ничего не сказала и просто ушла. Мой отец крикнул ей: «Скажи парню, чтобы перестал шуметь!», а она ему в ответ: «Пойди и сам скажи!». Он вошёл во двор, увидел, что на барабанах играл я и был просто шокирован. Он думал, что это был мой старший брат, он даже представить не мог, что это я так барабанил.

Вы никогда специально не обучались?
Нет. Видите-ли, я барабанщик от природы. Я барабанщик, который унаследовал барабаны от моей семьи. Мой отец, кстати, играл на банджо. Когда-то он даже играл вместе с Луи Армстронгом. Но у нас в семье было очень много детей и ему пришлось стать дизайнером интерьеров, чтобы нас всех прокормить. Одна лишь музыка ощутимого дохода не приносила. Зато он много для нас пел. Все эти знаменитые джазовые стандарты. Когда наша мама готовила, мы вечно дурачились и путались под ногами, тогда отец усаживал нас вокруг себя и начинал петь. Мои музыкальные навыки я унаследовал от отца. Они сильно повлияли на мою игру. Моя техника отличается от техники других барабанщиков, потому что я музыкальный барабанщик. Я играю музыку на моих барабанах.

Так когда же Вы начали серьезно выступать?
О, это очень интересная история! Я начал ходить на выступления моего брата и ждал, пока он решит, что мне можно присоединиться и поиграть вместе с бэндом. Обычно это была последняя песня. Теперь Невилы – это моя семья. Мы все жили по соседству. Я и Аарон (Aaron Neville) выступали в Tulane и LSU с нашим учителем музыки Мистером Спенсером. Он играл на саксофоне, а Аарон на фортепиано. Мы также проведывали бэнд Артура Невилла (Arthur Neville), который тогда назывался The Hawkettes.

The Hawkettes позже стали называться The Meters.
Бэнд играл у YMCA. Мы ходили туда на танцы, а затем я садился играть вместе с бэндом, также как и Аарон и его брат. В то время и John Boudreux и Smokey Johnson были барабанщиками у The Hawkettes. Я их очень хорошо знал. Они часто приходили ко мне домой, чтобы попрактиковаться на барабанной установке, потому что у меня был касетный рекордер, который мне подарила мама. Они играли, записывали себя, а затем переслушивали запись. Смоки играл как Арт Блеки, а Джон как Макс Роач. Я слушал их игру часами. Ну а вскоре я научился играть то, что играли они оба. Мы все были «Скорпионами», – все родились в один месяц. Через некоторое время Джон уехал в тур с Эдди Бу, и The Hawkettes понадобился барабанщик.Тогда отец Артура, который был их менеджером, велел ребятам отыскать меня. Они сказали: «Он, конечно, может играть с нами, но у него нет своей барабанной установки!». Мне тогда было лет 14, и моя мама заставила Сидни одолжить мне его барабаны и мы отправились выступать. Мы проехались по Bogalusa, Shreveport, Baton Rouge. У нас было 4 выступления в тот уикенд. В общем, я стал играть в бэнде, мой отец сказал тогда: «Он знает всю нашу музыку!» А когда я вернулся домой, мой брат спросил меня, не хотел бы я купить барабанную установку. Он подрабатывал курьером в аптеке на углу. Химик в той аптеке тоже был барабанщиком, но его жена поставила ему условие –  если он ещё хоть раз ударит в барабан, она его бросит. Он решил продать барабанную установку моему брату. А мой брат предложил купить его барабаны мне за 15$. Это были деревянные барабаны фирмы Ludwig. Так у меня появилась собственная барабанная установка. Это было 47 лет назад, и это были годы моего стремительного взлёта. Дома я играл с Эдди Бу, Эрлом Кингом и Лойдом Прайсом. Я отправился в тур вместе с Артуром в 1957 в составе бэнда Ларри Уильямса (Larry Williams). Мы немало хороших пластинок тогда выпустили. Я записывался, когда мне было всего 15!

Вы хорошо зарабатывали?
Мой отец как-то спросил меня, чем я буду зарабатывать на жизнь. Я сказал: «Пап, я буду играть на барабанах!». С того самого момента я стал очень хорошо зарабатывать. Когда я жил дома у родителей, я носил одежду, которую портной шил на Улице Рампарт (Rampart Street).

Что заставило Вас покинуть Новый Орлеан?
Судьба. Я вернулся в город с Артуром Невиллом, и у бэнда не было работы. Я повстречался с парнем по имени Джо Джонс (Joe Jones). Мы записали хитовую пластинку и отправились вместе в тур. Затем я познакомился с Ди Кларком (Dee Clarke) и Джерри Батлером. Они перевернули мою игру на баранах с ног на голову. Однажды, я был с Джо в ресторане, и он сказал мне, что сегодня здеь обедает Сэм Кук (Sam Cooke). Джо рассказал, что Сэм недавно жаловался на своего барабанщика, и что тот хочет познакомит меня с Сэмом. Мы подошли к его столику, и Сэм попросил меня присесть. Он спросил знаю-ли я его песни. Я сказал: «Конечно!». Тогда он начал петь, а я стал отбивать ритм по столу. Там он меня и нанял. Он сказал: «Приходи сегодня вечером в Municipal Auditorium, поиграем». В тот вечер я играл как бог. Мы даже не репетировали, но я был просто в ударе! Я покинул город вместе с Сэмом Куком. Он взял меня с собой в Нью-Йорк. Моя первая поездка в Нью-Йорк, и я был его личным барабанщиком!

Но в Нью-Йорке вы не остались.
Нет, я вернулся в Новый Орлеан, и моё место в бэнде Сэма занял другой парень из Нового Орлеана. Я вернулся вместе с Джо Джонсом. Но вскоре я вновь отправился в Нью-Йорк, на этот раз с Максин Браун (Maxine Brown). Мы открывали шоу в Театре Аполло. Звездой концерта тогда был Джерри Батлер, но я играл с Максин Браун. Она подарила мне новенькую барабанную установку. Джерри после нашего выступления сказал: «Чёрт возьми, он просто высекает для нее огонь! Может и мне удасться заполучить того же.» ?? я в тот же вечер сыграл и вместе с Джери. Кучу денег тогда заработал. Я отправился в Чикаго, в то время Кёртис Мейфилд взялся за гитару, а я в итоге стал музыкальным директором у Джерри, но через какое-то время покинул и его, чтобы присоединится к бэнду Кёртиса.

Так как же вы в итоге вернулись к джазу?
Моя жена, которая была вокалисткой в группе Crystals, жила тогда в Нью-Йорке, а я жил в Чикаго. Я решил переехать в Нью-Йорк, чтобы быть рядом со своей женой. Когда я прибыл в город, мне было негде и не с кем выступать. Тогда я отправился в Театр Аполло, где встретился с Рубеном Филлипсом (Reuben Phillips) – лидером местного бэнда. В общем, он уволил своего барабанщика и нанял меня. В итоге я проработал с этим бэндом полтора года, и пока я работал, мы объездили весь город. Мне то и дело удавалось поиграть то с одной группой, то с другой. Однажды, я попал в клуб Five Spot, где играл вместе с Rashaan Roland Kirk. Когда я закончил, ко мне подошел какой-то парень, сказал, что я очень хорошо звучал, и спросил, не хотел бы я поиграть вместе с ним. Его звали Кенни Дорэм (Kenny Durham). Так я начал выступать с бэндом Кенни Дорэма, а затем и с Фредди Хаббардом, а потом и с Ли Морганом. Так я и познакомился со всеми этими джазовыми музыкантами.

?? Вы начали привносить в нью-йоркский джаз колорит Нового Орлеана, который вы впитали в свои юношеские годы.
Я барабанщик от природы. Господь наделил меня способностями, позволяющими мне играть любую музыку. В Новом Орлеане мне приходилось играть для самых разных людей и в самых разных местах. На бармитсвах, в университетах, на улицах, играть джаз, латино-американскую музыку. Я и не подозревал, что мой музыкальный репертуар был такой обширный, до тех пор пока не приехал в Нью-Йорк.

?? джаз вновь стал меняться, превращаясь из интеллектуальной музыки, которую понимали только ценители, в танцевальную, музыку для веселья.
??менно так. Напористый бибоп сделал шаг назад к музыке, которая вела за собой с помощью бита. Я не замечал этого тогда, но я создал тренд для такой музыки. Как-то мы столкнулись с Лу Дональдсоном в студии Birdland на 52ой улице. Я поднимался вверх по лестнице, а он спускался по ней вниз. Трубач Билл Хартман сказал: «Эй, Лу, это тот самый паренек, о котором я тебе говорил». Лу окликнул меня: «Эй, ты умеешь свинговать?». Я ответил: «Да, конечно», – а он мне: «А в этот уикенд ты занят? Дай-ка мне твой номер». ?? он мне позвонил. Я отправился в Балтимор, где у нас был концерт. На первой же вещи Лу повернулся к Биллу и сказал: «Мы нашли барабанщика для нашего бэнда!» Следующие две недели я провёл с Лу в студии, записывая музыку для лейбла Blue Note. Моей первой пластинкой для этого лейбла была Alligator Bogaloo, и это был настоящий хит. После чего Блю Ноут попросил меня записаться с George Benson, Lee Morgan и Stanley Turrentine.

Это неудивительно. Вы были хитмейкером.
Да, у меня дар — я могу влиться в твою музыку и сделать так, чтобы она зазвучала лучше, чем ты её написал. Мне и в голову не приходило, что я делаю именно это. Но тут я обнаруживаю себя в студии, записывающимся со всеми этими парнями. ?? у меня всё так здорово получалось, что я сам в это не мог поверить. Все говорили: «Этот Лео Моррис – крутой парень». Я познакомился с Eric Gale, Chuck Rainey, Ralph McDonald. Они были сессионными музыкантами, которые записывали R&B и фанк в Нью-Йорке, и постоянно меня ловили, предлагая с ними записаться.

Расскажите немного о тех рекорд сессиях для Prestige и Blue Note.
Мы просто отправлялись в студию Руди Ван Гельдера (Rudy Van Gelder) и несколько раз прогоняли все песни. ??ногда мне объясняли, где меняются аккорды, но никогда не давали нот. На меня всегда полагались, что я сыграю так, чтобы всё получилось как надо.

Вы и Bernard Purdie вдохновили целое соул-джаз движение!
(Смеется) Но Бернард никогда не умел играть так, как играю я. Он отличный барабанщик со своим собственным стилем. Но парни учились играть имнно у меня. Были некоторые вещи, которые я делал на барабанах, многие их у меня перенимали, а затем делали своей фишкой.

Например?
Бернард часто делал на хай-хэтах звук похожий на «shoop-shoop-shoop» – это кое-что из того, что придумал я. Я был барабанщиком с Гольтом Макдермотом (Galt MacDermot) в мюзикле Волосы. Мы играли на сцене вместе с актёрами, находясь в открытом кузове грузовика. Моя барабанная установка стояла рядом с кабиной, и места хватало только для одного хайхета и одной цимбалы. Пришлось играть музыку с помощью тарелок, а цимбалой я расставлял акценты. Спустя полтора года таких мучений, мне это просто надоело. Гольт попросил меня написать что-то вроде нот для другого барабанщика. Тогда они наняли человека, который подменял меня, это было настоящей катастрофой. Но вскоре они нашли ещё 9 барабанщиков. Первыми из них были Bernard Purdie, Billy Cobham, Alphonse Mouzon. Все эти парни подменяли меня, ведь это был самый кассовый мюзикл на Бродвее. Я тогда придумал одну интересную штуку с хай-хэтами, Бернард взглянул в мои записи и сказал: «Я запросто это сыграю, ??дрис!». Ну а потом я услышал это на новой пластинки Ареты Франклин «Spanish Harlem». В следующий раз, когда я встретил Бернарда, он сказал мне: «Слахал, что я у тебя украл? Тот самый рисунок хай-хэта». Так что парни часто заимствовали мою технику игры и внедряли ее в свой стиль.

?? на творчество многих музыкантов повлиял мюзикл Волосы.
Я встречался с Майлзом Девисом за 2 года до его смерти. Мы выступали вместе, и он спросил меня, с кем я играю. Он сказал: «??дрис, тебе нужно собрать собственный бэнд и играть тот funky shit, который ты играл в мюзикле. Когда я впервые увидел Волосы, я весь свой бэнд разогнал и нанял новых музыкантов. Я знал, что такая музыка принесет немало денег».

Ух ты, как раз в то время, когда выходил альбом Bitches Brew.
Да, верно. Он поменял всё в сторону электроники.

?? кстати Jack DeJohnette играл теже фанки ритмы, что и Вы. Что вы знаете о хип-хоп движении?
Они слышали мои биты, брали из них какие-то части и сэмплировали их. Я не знал об этом до тех пор, пока мой сын ??дрис Младший не показал мне, что эти парни делают. Мы встречались с некоторыми хип-хоп музыкантами. Эти парни говорили, что им очень нравится моя музыка, которая звучит очень чисто, естественно, но также и фанково.

Ваш драмбит – это инструментальная музыка для хип-хопа 90х.
Бит — это основа музыки. Если нет бита, как же тогда рэпер сможет правильно положить свой голос на музыку? А те рэперы говорили мне, что с моим битом их лирика ложится так как нужно.

Плюс к этому у Ваших барабанов был очень мощный звук.
У меня была моя собственная техника настройки барабанов. Я научился этому будучи юнцом, а также в студии Руди на микшерной консоли. Руди вытаскивал мои барабаны «вперёд», а все другие инструменты выстраивал вокруг них. Так что, когда вы начинаете слушать мою пластинку, первое, что вы слышите — это барабан. Я научился заставлять мои барабаны звучать как нужно в студии, и когда я встречался со звукорежисёром, я знал, как объяснить ему, чего я хочу добиться, и у нас всегда выстраивалось отличное взаимопонимание.

Нет ничего хуже, когда в студии встречаются хороший барабанщик и плохой звукорежисёр. А как насчёт самого вашего оборудования?
По этому поводу есть одна забавная история. Арт Блеки слышал, как я играю в клубе Five Spot, в ту ночь, когда у меня украли сумку с цимбалами. Мне тогда одолжил свои цимбалы другой парень. Арт Блеки сказал мне: «Сынок, ты звучишь отлично, но эти крышки от чайников всё портят!», а затем он добавил: «Я вернусь когда ты закончишь, кажется, у меня дома есть кое-что, что я мог бы тебе отдать». Мы тусовались с Артом почти два с половиной дня прежде, чем я вернулся домой. Он подарил мне цимбалы, с которыми я записал все пластинки, о которых мы тут говорили. Я пользуюсь этими цимбалами до сих пор, уже больше 30 лет.

А что вы думаете по поводу присвоения Вашей музыки хип-хоп поколением?
Я думаю это великолепная музыка. Взгляните на продажи. Эти парни продают так много пластинок, и им для этого достаточно иметь всего один хит.

Но что вы думаете об этом движении как артист?
Мне нравится. Это новый виток в музыке.

Даже если артисты заимствуют Вашу музыку, а Вы далеко не всегда получаете за это деньги?
Это музыка на самом деле не принадлежит мне. Я всего лишь её создатель. Если кому-то нравиться что-то из того, что я создал, и он берёт это и делает нечто новое, тогда он просто переносит музыку на новый уровень. ?? это то, что происходит с хип-хопом. Это моя аура. Я делаю что-то для людей, чтобы они могли это взять и пользоваться. С даром, которым меня наделил бог, я не могу быть эгоистом. Этот дар всегда со мной и никуда не денется.

Это очень благородная позиция.
Я знаю людей и многое повидал. Я путешествовал с рок’н’рольными шоу. Я видел многих звёзд. Я был в положении, когда пан или пропал, и это здорово меня пугало. У меня были «громкие» записи. Я открывал шоу Jackson 5, но самые печальные моменты в моей жизни были тогда, когда я был звездой и был за кулисами один. Самым печальным моментом было, когда бэнд уже был на сцене, а мне приходилось ждать полицейского эскорта, который сопровождал меня к моему бэнду. Я должен был быть сам по себе, а я привык быть с бэндом, и это меня здорово огорчало.

Я бы хотел, чтобы больше людей были также открыты по поводу их музыки, как и Вы.
Видишь-ли, это не принадлежит нам. Скажу по секрету, не важно, чем ты обладаешь, рано или поздно оно проявится. Если ты прячешь что-нибудь и никому не показываешь, у тебя есть тайные закрома, куда ты всё это прячешь, –  то, когда ты покинешь этот мир, это всё равно кто-нибудь найдёт. Твоя жена, к примеру, откроет этот сундук и распродаст всё, что в нём найдёт, и твой секрет в итоге всё равно обнаружит себя. Так почему бы не быть щедрым и не поделиться этим с людьми, пока ты здесь, в этом мире? Ведь это на самом деле не принадлежит тебе.